zurzvezdochet: (Ума палата)
Осень дотлевает. Последние выцветшие, бледные трупики листьев срывает ветром, затягивает ледяными лужами в стоки канализации. Небо нависло над домами совсем низко, кажется, раздавит к чертям. Витрины магазинов моргают осенними скидками. Какая осень? На пороге зима. Ледяная, неподвижная, хриплая и болезненная. Пришибает последнюю жизнь.
Я шагаю по улице и думаю о жизни. Утренние новости механически перечисляют, как ураган «Мэтью» задавил тысячу людей на Гаити, в Камеруне в железнодорожной катастрофе погибло 450 человек, за последние сутки в России в результате ДТП убито 58 человек. Это не смерть, это не та СМЕРТЬ. Будто листики падают, бледные трупики. И мы не думаем, не замечаем. Обычное дело, так и должно быть. Если сталкиваться с ТОЙ смертью каждый день, было бы непонятно, как вообще жить.
И мне плевать на камерунцев и гаитян, как и другим семи миллиардам людей на земле. Меня больше волнует осень, которая свернула свои монтаки, как шлюха, что получила оплату, и спешит покинуть тебя. Что бы ты остался один, голый, пьяный и с дыркой на душе.    
zurzvezdochet: (Ума палата)
Осень снова догнала меня. Чувствую, как сердце пульсирует в горле.
Я родился на границе осени. Может потому я так люблю это время года. И, наверное, потому я так люблю самую осеннюю рок-группу нашей страны ДДТ.
Мне кажется, столько осенних песен как у Шевчука, нет ни у кого.
И самая замечательная, конечно, «Ни шагу назад».

Как-то моя Эльмирка, царство ей небесное, заметила, когда мы с ней ехали в такси: "Посмотри, Юра, на фонари - кардиограмма ночных фонарей". Я тут же говорю: "Эльмира, кардиограммы ночных фонарей. Облетают сухими людьми дома..." И написалась песня.
Read more... )
zurzvezdochet: (Мёртвый Фока)
Честно говоря, я с Колюней всегда дружил «не очень». Он всегда вызывал подозрения у моих родителей. У всех моих друзей и любовниц. Моя жена и вовсе его возненавидела. Тёща прокляла.
Это низкорослый, хромоногий человечек. Он страстный поклонник Сталина и патриот. Он настоящий патриот, другими словами тот, кто ненавидит всех, считает свою нацию избранной, самой сильной, смекалистой, мощной, но которую все другие нации обижают и мечтают сломить и уничтожить. В общем, стандартный патриот.
ещё три слова --->>> )
zurzvezdochet: (Мёртвый Фока)
Вот и осень настала. Все люди состарились. Падают на землю сухие, а кто-то мокрый, кто от водки, кто от любви. Как Оленька. Оленьке уже 35. Она встречает меня у магазина и плачет. Теперь даже не пытается заговорить. Её большие круглые глаза, как аквариумы с двумя рыбками клонами, наливаются, разбухают, трещат по швам, а потом изливаются. И этот треск раздаётся из её горла. Она хотела покончить собой, но у неё есть ребёнок, и потому приходиться жить.
Она не говорит со мной. Потому что осенью глупо со мной разговаривать. Моё сердце цвета застиранного неба. Я могу слышать только треск её аквариумных глаз. Оленька протягивает свои руки ко мне, заламывает, пытается что-то выразить. А зачем? Скоро все упадут. Скоро всё умрёт.
Старая Оленька, старая. А осень старит её ещё сильнее. Дырявый асфальт отражается в бледноте её кожи. Жёлтые листья перемешаны в её желтых, ломких волосах. Она жаждет отдать себя мне. А мне не нужно. Мне ни к чему осень. Я простой мужик. У меня встаёт на весну. На весну, блять. Я сколько говорил? Не еби мне мозг, сука. Сколько раз я говорил?!
Она продолжает.
Я ничего не слышу. Только треск её глаз, только шум застиранного неба в собственном трахикардийном сердце, только крики бешенных птиц, тонущих в небесных лужах, только чавканье ботинок в застывающем асфальте, только пение грузовиков своими костями, балками и разбитыми сайлентблоками, только ветер – старый астматик. И ничего более.
Оленька стоит. Смотрит сверху вниз. Из её разбитых аквариумов течёт вода.
Я лежу на асфальте, рядом со входом в «Седьмую Семью», напитанные не её слезами, а дождём. Напитанный осенью под самое горлышко. И мне нормально. Мне даже хорошо.
zurzvezdochet: (Мёртвый Фока)
Вышел на улицу. Выполз, как офисная крыса. Открыл острый волосатый рот, судорожно глотая дождливый воздух. Рядом со столовкой трудится бензопила. Рабочий усердно, под корень спиливает кривые деревца рябины. Кому они помешали? Красные шарики ягод рассыпались по мокрому асфальту, в лужи, в дыры.
В книжках принято сравнивать ягоды рябины с каплями крови. Особенно, рябину на снегу. А меня тошнит от этой патетики.
Рябина похожа на рябину. Асфальт похож на асфальт. Я похож на офисную крысу. Что уж поделаешь.
Почти дописал рассказ про женское счастье. Мне нравится думать, что этот рассказ про женское счастье. Врят ли кто-то подумает так же. Но только название всё так и не придумать. Хочу назвать «Дура последняя», но, кажется, звучит это по дурацки. С названием никак нельзя ошибиться.

2013-10-30 16.34.46
zurzvezdochet: (Ума палата)
Наступила осень. Я решил бросить курить. Обугленный хабарик выпал из моих пальцев, нырнул в пятно тёмной, свинцовой лужи. Выскочил, как старая немецкая подлодка, тревожа свинцовую гладь. Под ногами шуршат сухие, обесцвеченные листья.
Теперь то время, когда небо серой ватой сливается с асфальтом, сгущая на своих границах тёмные кляксы людей, неповоротливые жестяные коробки машин, что застыли в тесной     дорожной пробке.
Я решил бросить курить, потому что лёгкие ни к чёрту. Стал задыхаться холодными ночами, когда тяжёлый северный ветер, завывает в дырках старых окон.
Вчера купил в продуктовом магазине пачку сигарет, а там фото моих лёгких – чёрная, мятая промокашка. В Лёгких душах человека.  Какие глубины можно познать в себе.
Я бодро шагал, по небесному асфальту, под асфальтированным небом, по хрупким, безжизненным бойцам осени – листьям.
На углу Седова с Шелгунова, прямо у дороги валялся человек без ног. Я знаю, его зовут Колян. Когда я проходил миом, Колян раздвинул опухшие бордовые бойницы век на сером доте лица, зажигая жёлтый гепатитный взгляд.
- Я вот тоже курил, - сказал он, - всю осень скурил.
Он стал тыкать грязными пальцами на обрывки ног. Я глухо засмеялся и перешагнул инвалида.
Настало то время, когда и осень ещё не осень. Когда многие деревья ещё пытаются строить хорошую мину, зеленеют из последних сил. Когда солнце, вылезая из-за подгоревшей каши туч, может греть. Когда днём всё ещё пахнет теплом…
Я затянулся и закашлял. Нет ничего прекраснее этой сентябрьской сигареты.
zurzvezdochet: (Default)
А на следующий день наступила зима.
решил пихнуть эту фотку в инет от нечего делать, может от нехватки осени.. чёрт знает.
по телеку смотрят маразматический дом 2, самая страшная женщина тв ксения собчак пищит о "любви", от голлоса которой сводит внутренности и ужин просится назад... как это странно... куда скатился этот мир?
вот туда! за это серое окно!!
аминь

кп

Sep. 1st, 2006 01:25 pm
zurzvezdochet: (Default)
Я падал недолго. Всю ночь шёл дождь. Вялый, как отравленные гусеницы. Он падал, полз по веткам, снова падал на листья, превращался в пыль, когда ветер заводил свой кашель. Всю ночь шёл дождь. А утром меня сорвало. Я упал быстро. Все мечтают напоследок полетать, полетать, как можно больше. Я был слишком тяжёлый, я был слишком мокрый, что бы лететь долго. Я свалился на асфальт. Это всё. Это конец.
На рассвете, когда тяжёлые чёрные тучи окрасились в серо-земельный цвет и утренние, сонные люди поспешили из своих домов, по мне проехала машина. Мне повезло, будь я старее, меня бы размазало по дороге. Да мне и так недолго осталось….
Я не думал, что лето кончится так быстро. Я не знал, я не хотел знать, что всему приходит конец. Мы похожи на людей, они тоже считают себя бессмертными. Они говорят о бесконечности, они мерят жизнь безвременьем, они шепчут о бесконечной любви. Их носит, как нас по ветру, но приползает осень и они чернеют и умирают. Всё проходит, но зачем мне об этом знать? Зачем нам знать об этом?
Меня подобрал маленький мальчик. Совсем маленький, с огромным рюкзаком за спиной. Он пнул камень рядом со мной, что-то пробубнил под нос и наклонился. Он взял меня за стебель. Не знаю, зачем я ему понадобился, жёлтый со следом колеса машины. Вокруг столько свежих, чистых, а он схватил меня. Мальчик с интересом разглядел меня и сказал:
- Возьму тебя с собой.
Зачем я сдался ему? Но какая-то дурацкая надежда вспыхнула во мне. Я не представлял, что он мог сделать со мной, но будто лето вернулось. Будто у меня есть шансы….
- Я сделаю, из тебя гербарий, слышишь? – сказал он.
Слышу. Слышу. А что толку? Меня засушат и я стану мёртвой мумией, которую выкинут вместе со старым детским альбомом через много лет, когда мальчик подрастёт и перестанет разглядывать листья под ногами. Вот радости то!
Мальчик пронёс меня по всей улице, вышел на большую площадку, где строили в ряд много детей. Они все были нарядные, с цветами в руках. Я не люблю цветы. Что-то напыщенно-яркое, бездушное. Люди дарят их друг другу и шепчут слова о бесконечности…. Какая глупость!
- Зырь! – сказал мальчик своему дружку.
Он показал меня. Дружок ухмыльнулся и тыкнул пальцем, что бы продырявить мою кожу. Но я не так стар. Меня так легко не проткнёшь!
- Не трожь! – крикнул мальчик, - не твоё!
- Вот, будто я листьев не видал, - ответил дружок, - больно надо!
- И вали, - ответил мальчик.
А может, будет ещё лето? Может, мы ещё потанцуем?
Длинная и сухая, как осиновая палка женщина, в платье цвета старой коры, построила детей и мальчика. Он держал меня, как другие держали свои гвоздички, и гордо поднял подбородок.
- Лёшанька, - сказала тётка-палка, строя добрую мину, - ты опять за свои штучки?
- Какие ещё штучки? – спросил мальчик.
Тётка-палка собирала у детей цветы и заводила в дверь серого решетчатого дома. Она вырвала меня из руки мальчика и бросила в сторону. Мальчик вякнуть не успел. Она подтолкнула его за дверь, и дальше, строя добрую рожу на своём вытянутом, деревянном лице, проводила детей.
Порыв ветра в последний раз кинул меня наверх, крутанул и бросил в лужу. Всё. От осени никуда не деться….     
  

July 2017

S M T W T F S
      1
2345678
9101112131415
16171819 202122
23242526272829
3031     

Syndicate

RSS Atom

Style Credit

Expand Cut Tags

No cut tags
Page generated Apr. 23rd, 2025 02:58 pm
Powered by Dreamwidth Studios